В царствование благочестивых греческих императоров, Льва Премудрого и брата его Александра, в далекой уединенной пустыне проводил подвижническую жизнь преподобный отец наш Василий Новый. Недолго, однако, эта подвижническая жизнь находилась в неизвестности. Господу угодно было, чтобы этот святой стал известен народу; и вот, посланники царя, возвращаясь из страны Асийской, встречают в пустыне этого благочестивого мужа и, приняв его за человека подозрительного, связывают его и везут с собой в Царьград. В Царьграде он был представлен к патрицию Самону, который пожелал узнать от него: кто он, откуда явился и как его имя?.. На эти вопросы Самона св. Василий не дал ответа. Тогда Самон приказал подвергнуть святого праведника жестокой пытке: он приказал раздеть его и бить воловьими жилами. Но и при помощи этих истязаний ему не удалось узнать ничего от святого. Избитого до полусмерти на руках отнесли в темницу и там заключили. На другой день жестокий Самон снова послал своих слуг в темницу и приказал им привести святого для нового допроса и, значит, для нового мучения; но каково было изумление его слуг, когда они, подойдя к темнице, увидели, что темница заперта, а св.Василий стоял вне ее совершенно здрав и невредим. — Кто отворил тебе темницу? — спросили они Василия, но он и слугам ничего не ответил... Вместе с ними святой отправился к Самону. Некоторые из бывших при этом слуг поспешили к Самону и рассказали ему обо всем происшедшем; но это нисколько не образумило его. Снова он допрашивал святого и, не получив от него ответа, снова велел бить его палками и воловьими жилами. Шесть палок было изломано при этом истязании, но праведник молча перенес мучения... Так продолжалось шесть дней, а ответа все-таки не получил нечестивый Самон. Причиной молчания св. Василия было его нежелание обнаружить пред народом своих добрых дел, совершенных им в течение всей своей жизни. Через неделю Самон снова приказывает привести к себе св. Василия и, увидев его, гневно воскликнул: "Долго ли ты, сквернейший из людей, будешь упорствовать и не скажешь — кто ты и откуда ты?.." Больно и тяжело было слышать преподобному такие слова!.. Он коротко ответил: "Скверным можно разве назвать того, кто, подобно тебе, в тайне совершает дела содомские." Самон пришел в ярость. Он в бешенстве отдал приказание повесить преподобного мученика вниз головой в одной из часовен и сам собственноручно запечатал ее своей именной печатью. Святой подвижник пробыл три дня и три ночи в таком ужасном положении... Трудно представить себе изумление Самона, когда он, войдя в эту часовню, увидел святого совершенно здоровым, с таким выражением лица, которое как будто никогда не испытывало никаких мучений. Подойдя к преподобному, нечестивый Самон повторил снова свой вопрос, но и на этот раз не было ответа. Самон, думая, что в лице этого мученика он видит одного из волхвов, решил отдать его на съедение льву. Казнь была назначена на другой день. Он приказал не кормить более льва, для которого готовился в пищу человек. На другой день собралось множество народа, чтобы посмотреть на это чудовищно зверское зрелище. Поставили святого мученика на середине того помещения, которое назначено было для казни, и выпустили голодного и разъяренного зверя. Величественный лев со сверкающими глазами вышел на сцену, с яростью поглядел на находившийся за железной решеткой народ и уже готов был броситься на свою жертву; но в это время преподобный Василий сам направился к нему. Каково было поражение и изумление народа, когда грозный царь зверей, вместо того, чтобы броситься на святого, так смирился пред ним, что лег у ног его, как самое покорное животное. Но и такое чудо не образумило кровожадного Самона, который казался лютее льва. Он велел утопить преподобного в море. Но Господь, Покровитель всех, с верою живущих, снова сохранил Своего избранника. Едва бросили преподобного в море, как, по воле Божией, два дельфина подхватили его и вынесли к берегу седьмого предградия Константинополя — Евдомы. Узы, которыми он был связан по рукам и ногам, разрешились сами собой, и он, совершенно свободный, направился к "златым вратам" города. У входа в город он присел отдохнуть. Возле него скоро сел один человек, одержимый трясучей болезнью (Виттова пляска). Тяжело было святому смотреть на этого несчастного: он возложил на него руки и обратился к Господу с молитвой об исцелении больного. Господь услышал молитву праведника, и больной тотчас получил исцеление. Не было предела благодарности исцеленного: он припал к ногам святого, целовал их и, обливаясь слезами, умолял посетить его дом. Имя исцеленного было Иоанн. Он принадлежал к простым гражданам города Константинополя. Преподобный принял предложение Иоанна и вместе с ним отправился в его дом. Жена Иоанна, по имени Елена, радушно приняла дорогого гостя и бесконечно была благодарна ему за исцеление мужа. Когда Иоанн и Елена узнали от св. Василия, кто он и как Господь спас его жизнь, то убедительно стали просить его остаться у них в доме. Святой с готовностью согласился. Счастливые этим супруги отвели святому отдельную комнату, в которой он проводил жизнь свою, молясь и постясь. Тихий, кроткий, милосердный, добрый, с ласкою и с любовью относившийся ко всем, святой Василий был сам очень любим всеми, узнавшими его. Но не долго он оставался в неизвестности. Его добрые дела, его благодеяния, его жизнь, полная отвержения, наконец, исцеления больных, совершенные им по его же молитве, — все это не могло быть скрыто, и весть о нем разнеслась быстро по всем окрестностям. Но не одни простые граждане стекались к нему: к нему являлись и знатные вельможи, чтобы получить совет, наставление, а, если нужно, то и исцеление. Господь дал преподобному не только дар чудотворения, но и дар прозорливости и пророчества. Святому были известны и тайные дела, и мысли каждого приходившего к нему; он предсказывал многим будущее, и предсказания его всегда сбывались. Когда умерли Иоанн и Елена, св. Василий остался один жить в их доме. И больные, и расслабленные, и нищие, и вообще все, нуждающиеся в его духовной и материальной помощи, приходили к нему со всех окрестных мест. Своей усердной молитвою он исцелял больных и расслабленных, а нищим раздавал все то, что ему приносили благочестивые посетители. Но не долго святой жил в доме Иоанна. К нему явился один богобоязненный, благочестивый гражданин, по имени Константин, и просил его перейти к нему жить. Преподобный согласился. Константин устроил ему совершенно отдельную безмолвную келию и поручил одной своей прислужнице, благочестивой вдове Феодоре, ходить за преподобным. Она так глубоко уважала святого, что служила ему, как только могла, усердно. К святому и сюда начал стекаться народ. В духовных беседах и душеполезных наставлениях проходил целый день, а ночью в своей келье святой предавался всецело молитве. Имя святого становилось все более и более известным. Князья и бояре приезжали к нему. Однажды его пригласили к царю Роману. Святой, придя к царю, долго обличал его в дурных поступках, и благоразумный царь не только не прогневался на него, но дал искренне обещание исправить свою жизнь. Затем, в другой раз, святой предсказал жене царя Константина Багрянородного, Елене, что она родит дочь, а потом сына, который, достигши совершеннолетия, сделается царем. Это предсказание буквально исполнилось. Один мирянин, которого имя Григорий и который написал это житие, снискал особенную любовь преподобного. Он сделался учеником его и был очевидцем многих чудных дел, совершенных преподобным. — Когда в первый раз я пришел к преподобному, — пишет Григорий в своей книге "Житие преподобного Василия Новаго ", — то он, не видавши меня еще никогда, назвал меня по имени и рассказал мне обо всех моих добрых и худых делах, которые я совершил в течение всей жизни. Однажды я, взяв позволение у святого, отправился во Фракию посмотреть свое поле. Во время путешествия своего я остановился ночевать в одной гостинице и там нашел довольно хороший пояс, стоимостью в две золотые монеты. Пояс принадлежал дочери содержателя гостиницы. Начали его искать, но все было напрасно. Я же молчал о находке и так рассуждал: "лучше я продам этот дорогой пояс и деньги раздам нищим, а потерявшие, как видно, люди богатые." Господь наказал меня за это похищение тем, что я потерял свой пояс, стоящий столько же, да еще мешочек с четырьмя золотыми и несколькими серебряными монетами, которые я взял себе на дорогу. Огорченный потерею, я, наконец, заснул. Во сне явился ко мне св. Василий и, держа разбитый сосуд, сказал: "видишь ли ты в руках моих разбитый и негодный к употреблению сосуд?" "Вижу", — отвечал я. Тогда преподобный сказал: "Если кто украдет и такой сосуд, то непременно за этот поступок будет наказан Богом и если не в настоящей, то в будущей жизни, а именно: если украдет богатый, то взыщется с него в сей жизни вчетверо; а если украдет неимущий, то наказан будет за это в жизни будущей." "Я никогда ничего не крал, святой отец", — сказал я на это. "Как ты осмеливаешься говорить, что не украл ничего, когда ты скрыл пояс, найденный тобою в гостинице, и вот теперь ты потерял более, чем вчетверо; но берегись, чтобы не случилось с тобою еще чего, хуже этого". Произнесши эти слова, преподобный стал невидим. Тяжело я почувствовал себя, пробудившись от сна и вспомнив слова преподобного. Потом я поспешно отправился в путь. Дома, во время собирания плодов, мне пришлось испытать гораздо большее искушение, и если бы не слова преподобного — "берегись, чтобы не случилось чего еще хуже", — то я не выдержал бы этого искушения. Наконец, плоды с полей моих были собраны, и я возвратился к преподобному. Придя к нему, я узнал, что прислужница его — Феодора, приняв иноческий чин, мирно отошла ко Господу. Все знавшие ее были огорчены ее кончиной, так она много добра сделала в своей жизни. Не менее других был огорчен и я, но не столько я скорбел о потери ее, сколько о том, что не знал, какой участи удостоилась она по кончине своей и причислена ли она к лику святых праведников, или нет?... Будучи мучим такими внутренними вопросами, я сначала ничего не говорил св. Василию, но потом, зная, что преподобный, по своей прозорливости, уже сам знает мои тайные помышления и желания, обратился к нему с убедительной просьбой, рассказать мне, какой участи удостоилась по кончине своей Феодора, которая вполне благочестиво провела последние дни своей жизни. Святой Василий внимательно, по обыкновению, выслушав мою просьбу, обещал молить Милосердного Господа о даровании мне этой милости. Господь услышал молитву преподобного. Когда я уходил домой, то преподобный спросил меня еще раз: "Так ты очень желаешь этого?" На это я ответил, что очень, очень желал бы. Преподобный сказал: "Ты увидишь ее сегодня, если с верою просишь об этом и если глубоко уверен в возможности исполнения просимого." Я был сильно удивлен и рассуждал сам с собой: как и где я увижу ту, которая отошла в жизнь вечную? В ту же ночь я заснул на одре своем и вот вижу некоего юношу благообразного и очень привлекательного, который, подойдя ко мне, сказал: "Встань, зовет тебя преподобный отец Василий, чтобы вместе пойти посетить Феодору; если ты хочешь увидеть ее, то иди с ним и увидишь". Я постарался скорее встать; сейчас же направился к преподобному и, не найдя его у себя, спрашивал о нем у всех присутствовавших там. Мне ответили, что преподобный Василий сам ушел посетить Феодору. Больно мне было слышать это, и я с грустью воскликнул: "Как же он не подождал меня, чтобы и мне исполнить свое заветное желание и утешиться, увидевши свою духовную мать!.." И вот некто из присутствующих указал мне путь, по которому отправился св. Василий и по которому я должен был идти; Я отправился вслед святого и вдруг на этом пути я очутился, как бы в неведомом лабиринте: узкая дорога, неизвестно куда ведущая, была так неудобна, что со страхом едва можно было идти по ней... Яочутился пред воротами, которые были крепко заперты; приблизившись к ним, я посмотрел в скважину, желая кого-нибудь увидеть внутри двора, чтобы спросить о святом, если только он зашел сюда. Действительно, к счастью моему, я увидел там женщину, сидящую и беседующую с своими друзьями; окликнув ее, я спросил: госпожа, чей это двор? Она ответила, что он принадлежит отцу нашему Василию, который недавно пришел сюда, чтобы посетить своих духовных чад. Услышав это, я обрадовался и осмелился просить ее отворить мне ворота, чтобы и мне войти, так как я тоже чадо святого Василия. Но мне без разрешения Феодоры служанка не открыла двери. Я начал сильно стучать в дверь, прося открыть. Феодора услышала, сама пришла к воротам и, увидев меня, тотчас узнала и поспешила открыть их, сказав при этом: "Вот он — возлюбленный сын господина моего, Василия!" Ввела меня во двор, радуясь моему приходу и приветствуя меня целованием святым, говорила: "Брат Григорий! Кто тебя наставил прийти сюда?" Я ей подробно рассказал, как по молитве святого Василия я достиг счастья видеть ее во славе, которую она приобрела, благодаря своей подвижнической жизни. Ради духовной пользы, я убедительно просил преподобную рассказать мне все: как она рассталась с телом, как прошла мимо клеветников, как пришла в эту святую обитель, как здесь живет?.. Феодора ответила мне: "Как я могу, любезное чадо Григорий, рассказать тебе все? После того, что я в страхе и трепете испытала, я многое из виденного и слышанного забыла, тем более, что видала такие лица, каких в течение всей жизни не видела, слышала голоса и речи, каких не приходилось никогда слышать. Что могу сказать, так это то, что лютая мне встретилась бы смерть за мои дела неправые, свершенные на земле, если бы не молитвы отца нашего Василия... Одни молитвы его сделали мою смерть легкой. Трудно, конечно, описать болезнь телесную и те мучения и страдания, какие переносит умирающий; представь себе, однако, вот если бы кто нагим бросился в пламя и там начал мало-помалу гореть и разрушаться от огня... Вот что представляет и подобная болезнь смертная и о! как люто разлучение души от тела, особенно же для таких грешников, как я! Когда настал час моей смерти, я вдруг увидела множество злых духов, которые явились ко мне в образе эфиопов и, став у одра моего, вели возмутительные разговоры и зверски посматривали на меня... Глаза у них были налиты кровью и казались настолько черными, как смола. Всевозможные вещи проделывали духи, чтобы устрашить меня: и похитить собирались, и присвоить себе, и большие книги приносили, в которых записаны были все мои грехи, какие я только совершила со дня своей юности; пересматривали эти книги, как будто ожидая с минуты на минуту прихода какого-то судьи. Все это видя, я волновалась от страха: от такого трепета и ужаса я вконец изнемогла и в таких страданиях посматривала и сюда и туда, желая увидеть кого-нибудь и просить, чтобы отогнали этих бесчинных эфиопов, но, увы, не было никого, кто бы помог мне избавиться от них. Находясь в таком мучительном состоянии, я вдруг увидала двух ангелов в образе светлых юношей, весьма благообразных, покрытых золотыми одеждами; волосы у них были как снег. Они приблизились к одру моему и стали по правой стороне. Не было пределов моей радости, когда я увидала их. Злые духи, увидев явившихся ангелов, со страхом немедленно отошли подальше. Тогда один из ангелов с гневом обратился к ним и спросил: "Зачем вы, мрачные враги рода человеческого, смущаете и мучите душу умирающей? не радуйтесь, здесь вашего ничего нет." Когда ангел проговорил это, бесстыдные духи начали высказывать все то, что я сделала от юности своей, словом ли, делом ли, или помышлением, все это они рассказали ангелам и при этом ехидно спрашивали у ангелов: "А что? разве ничего нет?.. Не она ли все это сделала?"... И многое, многое еще они прибавили от себя, желая как можно более оклеветать меня. Вот, наконец, пришла и смерть. Она налила чего-то в чашу, а чего — я не знаю, поднесла мне испить и затем, взяв нож, отсекла мне голову. Ах, чадо мое, как мне тогда стало горько, горько! и в эту-то минуту смерть исторгнула мою душу, которая быстро отделилась от тела подобно тому, как птица быстро отскакивает от руки ловца, если он выпускает ее на свободу. Тогда светозарные ангелы приняли меня на руки свои и мы начали отходить на небо. Оглянувшись назад, я увидела тело свое лежащим неподвижно, бездушным и бесчувственным, как обыкновенно лежит одежда, когда кто, раздевшись, бросит ее и потом став пред нею, смотрит на нее. Когда святые ангелы держали меня, то приступили злые духи и сказали: "Мы имеем многие ее грехи: отвечайте нам за них." Святые ангелы в ответ на это представили все те добрые дела, какие я когда-либо совершала; когда дала бедному хлеба, или напоила жаждавшего, или посетила больного и в темнице заключенного, или когда в церковь с усердием ходила, или страннику дала покой в доме своем, или когда прилила масла в лампаду, или фимиам дала на храм Божий, или когда примирила кого-либо из враждовавших, или пролила слезы на молитве, или когда неприятности с терпением переносила, или странникам ноги омыла, или утвердила в вере людей маловерующих, или предостерегла кого-либо от греха, или пострадала за других, или поспешила кому на дело доброе, или совершила много поклонов, или когда постилась, чтобы убить зло и покорить плоть духу, или постилась в Четыредесятницу, и к Рождеству Христову, и к празднику Святых Апостолов, и к Успению Пресвятой Владычицы нашей Богородицы, и во всякую среду и пяток, или когда старалась не видеть бесполезного, не слышать празднословия, клеветы и лжи: все это собравши, они противопоставили мои грехи с этими добрыми делами, и последние искупили первые. Злые духи скрежетали зубами, желая похитить меня и ввергнуть в бездну; но в это время внезапно явился посреди нас духом святым Василий и сказал святым ангелам: "Господа мои, эта душа много мне послужила, успокаивая мою немощь и старость, я молился о ней Господу и Он даровал мне благостыню эту." При этом он дал им какой-то ковчежец и добавил: "Когда хотите мытарства воздушные миновать, искупайте, взяв из сего ковчежца и отдав лукавым и злым духам". Отдав ковчежец, святой отошел. Духи злобы увидев все это, долго оставались в недоумении и безгласными, а потом вдруг, громко воскликнув, завопили: "Горе нам, напрасно мы трудились, следивши за нею, как и где она грешила." Сказав это, они мгновенно исчезли. Затем явился снова преподобный Василий и принес с собой много различных сосудов с ароматами и вручил юношам. Открывая один сосуд за другим, юноши все ароматы возливали на меня, и я исполнилась благоухания духовного, почувствовала, что изменилась и стала очень светла. Преподобный сказал святым ангелам: "Господа мои! Когда все необходимое совершите над ней, тогда, приведши ее в предуготовленную мне от Господа обитель, оставьте ее там". Сказав это, он отошел. Святые ангелы взяли меня от земли, направились вверх на небеса, восходя как бы по воздуху. И вот, на пути внезапно встретили мы мытарство первое, которое называется мытарством Празднословия и Сквернословия. Явились истязатели и требовали дать ответ во всем, что я дурно когда-либо о ком-нибудь говорила; обвиняли меня за дурные песни, которые я пела, за неприличный смех и насмешки; все это было забыто мной, так как много времени прошло с тех пор. Но ангелы защитили меня от истязателей, и мы отправились дальше. Поднимаясь выше к небу, мы достигли мытарства второго, мытарства Лжи. Находившиеся там злые духи были очень мерзки, противны и свирепы. Они, увидев нас, вышли навстречу к нам, начали оклеветывать меня, указывая на время и место, когда и где я говорила на кого ложь и указывали даже лиц тех, на которых я сказала неправду. Ангелы, со своей стороны, защищали меня и дали из ковчежца святого Василия, и тех мы миновали без беды. Достигли мы и третьего мытарства, мытарства Осуждения и Клеветы. Здесь находилось множество злых духов. Один из них более старый подошел и начал говорить о том, когда и какими дурными словами я кого оклеветала в течение всей своей жизни. Правда, что многое они и ложно показывали, но, во всяком случае, мне было удивительно, как они могли помнить все действительно бывшее с такою подробностью и точностью, о какой я сама забыла. Все это мучило истерзало меня. Ангелы святые со своей стороны рассказали о моих добрых Делах, прибавив при этом из ковчежца, данного св. Василием. Миновали мы эту беду. Встретили мы на пути мытарство четвертое, мытарство Объедения и Пьянства. Слуги этого мытарства стояли, как волки хищные, готовые поглотить всякого приходящего к ним. Они напустились на меня, как псы, высказывая все то, что я от юности сделала в отношении чревоугодия, вспоминали, когда я ела утром, не помолившись Богу, вспоминали, что я ела скоромное в постные дни, что ела до обеда и во время обеда чрез меру, что ела без меры и перед ужином, и во время ужина, во всем этом они обличали меня, стараясь вырвать из рук ангелов; наконец, один из них спросил меня: "Не ты ли обещалась при св. крещении Господу Богу своему отречься от сатаны и всех дел его и от всего, что принадлежит сатане? Давши такой обет, как ты могла совершить то, что ты совершила?" Они выставили на вид даже счеты тем чашам, которые я в течение всей своей жизни выпила, говоря мне: " Не столько ли чаш выпила ты в такой-то день, и в такой-то с тобой пил мужчина, а в такой — женщина? Не была ли ты пьяна, пивши без меры и так много?" Словом, много на меня эти ненавистные враги рода человеческого клеветали, стараясь похитить меня из рук ангелов. Тогда я сказала, что действительно все это было и что все это я помню... Ангелы, дав часть из ковчежца святого Василия, искупили мои грехи чревоугодия, и мы отправились дальше. Один из ангелов сказал мне: "Видишь ли, Феодора, что приходится испытывать душе умершего, когда он проходит все эти мытарства и встречается с этими злыми духами, с этими князьями тьмы?" Я отвечала: "Да, я видела и ужасно перепугалась; мне думается о том, знают ли находящиеся на земле люди, что ждет их здесь и с чем они встретятся по смерти своей?" "Да, они знают, — сказал ангел, — но наслаждения и прелести жизни так сильно действуют на них, так поглощают их внимание, что они невольно забывают о том, что их ждет за гробом. Добро тем, которые помнят Священное Писание и творят милостыню, или делают какие-либо другие благодеяния, которые впоследствии и могут искупить от вечных мук ада. Тех людей, которые живут небрежно, как будто бессмертные, думая только о благах чрева и гордости, если внезапно застигает смерть, то окончательно погубит, так как они не будут иметь в защиту себя никаких добрых дел; души тех людей темные князья мытарств сих, сильно измучив, отведут в темные места ада и будут держать их до пришествия Христова, как и ты, Феодора, пострадала бы, если бы не получила от угодника Божия Василия дарований, которые тебя спасли здесь от всего дурного." В такой беседе мы достигли пятого мытарства, — мытарства Лености, где истязаются грешники за все дни и часы, проведенные в праздности. Тут же задерживаются тунеядцы, жившие чужими трудами, а сами не хотевшие трудиться, и наемники, бравшие плату, но не исполнявшие своих обязанностей, принятых на себя. Там же истязаются и те, кои не радеют о прославлении Бога, ленятся в праздничные и воскресные дни ходить в храм на утреннее Богослужение, на Божественную литургию и другие священные службы. Там же испытывается вообще уныние и небрежение как мирских, так и духовных людей, и разбирается нерадение каждого о душе своей, и многие оттуда низводятся в пропасть. И я была там много испытываема, и нельзя бы мне было освободится от долгов, если бы святые ангелы не восполнили моих недостатков дарами преподобного Василия. Пришли мы к мытарству шестому — Воровства. Здесь немного тоже дали злым духам и прошли свободно. Мытарство седьмое, Сребролюбия и Скупости прошли мы без задержания, потому что я, по милости Божией, никогда в жизни моей не заботилась о многом приобретении и не была сребролюбива, довольствовалась тем, что Бог давал, и. не была скупою, но что имела, усердно раздавала нуждающимся. Вошли мы в мытарство восьмое, мытарство Лихоимства. Представители же сего мытарства, истязующие грехи взяточничества и лести, ничего не имели против меня и поэтому со злости заскрежетали зубами, когда мы уходили от них. Вот мытарство девятое, мытарство Неправды и Тщеславия. В них я была невиновна, и скоро мы отправились отсюда. Достигли мы десятого мытарства, мытарства Зависти. Благодатью Христовой здесь ничего против меня не имели злые духи: ни в памяти своей, ни в книгах своих ничего в осуждение меня не нашлось у них. И вот мы с радостью направились далее. Встретилось мытарство одиннадцатое, где испытываются грехи Гордости, но его мы прошли совершенно свободно, так как я оказалась невиновною в этом грехе. Восходя дальше к небу, мы встретили мытарство двенадцатое, мытарство Гнева. Счастлив человек, который, живя, не испытывал гнева. И вот опять старейший из злых духов находился здесь и сидел на престоле, исполненный гнева, ярости и гордости. Он с яростью и гневом приказал находящимся тут слугам своим мучить и истязать меня. Последние, как псы, облизываясь, начали доносить на меня все не только то, что я действительно когда-нибудь с яростью или гневом сказала, или кому словом повредила, но и то, что я когда-то с гневом посмотрела на своих детей или строго наказала их. Все это они представили очень живо, указав даже время, когда что происходило, на лиц тех, на которых я когда-то свой гнев изливала, и, повторив даже подлинные мои слова, которые я тогда произносила, сказали при каких людях это было мною произнесено. На все это ангелы ответили, дав из ковчежца, и мы отправились выше. И встретилось нам мытарство тринадцатое, — Злопамятства, Как разбойники, подскочили к нам злые духи и, испытывая меня, хотели что-либо найти, записанное в хартиях своих, но так как по молитве святого Василия они ничего не нашли, то зарыдали... Я во многом была грешна, но любовь питала ко всем, и к великим, и к малым, никого никогда не оскорбляла, никогда не помнила зла, никогда не мстила другим за зло... Мы без остановки пошли дальше. Одного из ангелов, сопровождавших меня, осмелилась я спросить: "Умоляю тебя, скажи мне, откуда знают эти злые духи, которые нам встречались в мытарствах, кто и что в жизни сделал дурное?" Ангел святой отвечал: "Всякий христианин при святом крещении приемлет Ангела-Хранителя, который невидимо оберегает его от всего дурного и наставляет на все доброе, который записывает все добрые дела, совершенные этим человеком... С другой стороны, злой ангел в течение всей жизни следит за злыми делами людей и их записывает в своей книге; он записывает все грехи, в которых, как ты видела, испытываются люди, проходящие мытарства и направляющиеся на небо. Грехи эти могут возбранить душе вход в рай и привести прямо в бездну, в которой злые духи сами живут, и там души эти будут жить до второго пришествия Господа нашего Иисуса Христа, если не имеют за собой благих дел, которые бы могли вырвать их из рук дьявола. Люди, верующие в Святую Троицу, приобщающиеся как можно чаще святых Тайн Тела и Крови Христа Спасителя, имеют прямо восход на небо, без всяких препятствий, и святые ангелы являются защитниками, и святые угодники Божии молятся о спасении душ таких, праведно поживших, людей. О злочестивых же и зловерных еретиках, которые не совершают в жизни своей ничего полезного, которые живут одним неверием и ересью, никто не заботится и в защиту их ничего ангелы не могут сказать. Пришли в мытарство четырнадцатое — мытарство Разбойничества. В нем испытываются все те, кто с гневом толкнул кого-либо; кто бил по щекам, по плечам и шее или жезлом, или палкой, или каким-либо другим оружием. Святые ангелы, дав немного из ковчежца, провели меня и чрез это мытарство без вреда. Мы внезапно очутились в мытарстве пятнадцатом, мытарстве Чародеяния, обаяния, отравления, призывание бесов. Здесь находились духи змееобразные, для которых одна цель существования — вводить людей в соблазн и разврат. Ни один из них не мог и слова сказать против меня, так как в этих грехах я была невиновною. По благодати Христовой, мы скоро миновали это мытарство. После этого я спросила у ангелов, сопровождавших меня: за всякий ли грех, который человек совершит в жизни, он в мытарствах сих, после смерти, истязается, или, быть может, возможно еще в жизни загладит свой грех, чтобы очиститься от него и здесь уже не мучиться за него. Я просто трепещу от того, как подробно все разбирается. Ангелы отвечали мне, что не всех так испытывают в мытарствах, но только подобных мне, не исповедавшихся чистосердечно пред смертью. Если бы я исповедала отцу духовному без всякого стыда и страха все греховное, если бы успела исправить добрыми делами многие грехи и если бы получила от духовного отца прощение, то я перешла бы беспрепятственно все эти мытарства и ни в одном грехе мне не пришлось бы быть истязаемой. Но так как я не захотела чистосердечно исповедать духовному отцу своих грехов, то здесь и истязают меня за это. Конечно, мне много помогало то, что я в течение всей своей жизни старалась и желала избегать греха. Тот, кто с усердием стремится к покаянию, всегда получает от Бога прощение, а чрез это и свободный переход от жизни сей в блаженную жизнь загробную. Духи злые, которые находятся в мытарствах вместе со своими писаниями, раскрывши их, ничего не находят написанным, ибо Святой Дух делает невидимым все написанное, и видят это они и знают, что все написанное ими изглажено, благодаря исповеди, и очень скорбят тогда. Если человек еще жив, то они стараются снова на этом месте вписать какие-нибудь другие грехи. Велико, поистине, спасение человека в исповеди!.. Она спасает его от многих бед и несчастий, дает возможность беспрепятственно пройти все мытарства и приблизится к Богу. Иные не исповедаются в надежде, что будет еще время и для спасения, и для оставления грехов; иные просто стыдятся на исповеди высказать духовнику свои грехи, — вот такие люди будут испытаны в мытарствах строго. Есть и такие, которые стыдятся все высказать одному духовному отцу, а избирают несколько, и одни грехи одному духовнику открывают, другие — другому и так далее; за такую исповедь они будут наказаны и не мало претерпят при переходе из мытарства в мытарство. Мы шли и беседовали; незаметно перед нами показалось мытарство шестнадцатое — мытарство Блуда. Истязатели этого мытарства вскочили и, глядя на нас, изумлялись тому, что мы достигли беспрепятственно этого мытарства и несколько времени стояли, как будто в забытьи. Потом долго меня истязали здесь, что я в жизни сделала; причем говорили не только правду, но много дали и ложных показаний, приводя в подтверждение имена и места. Вот мытарство семнадцатое — Прелюбодеяния. Быстро слуги этого мытарства подскочили ко мне и начали излагать мои грехи, как я прежде, когда еще не служила у святого отца нашего Василия, имела супруга, которого мне дала моя госпожа, и я жила с ним, а потом когда-то с другим согрешила; и здесь очень много на меня клеветали. Святые ангелы и здесь защитили меня, и мы пошли дальше. Явились мы потом на восемнадцатое мытарство — мытарство Содомское, где истязаются все противоестественные блудные грехи и кровосмешения, и вообще все сквернейшие, тайно совершаемые дела, о них же, по слову Апостола, срамно есть и глаголати. Я не была виновна против грехов этого мытарства, и мы скоро его миновали. Когда поднимались мы выше, святые ангелы сказали мне: "Ты видела страшные и отвратительные блудные мытарства; знай, что редкая душа минует их свободно: весь мир погружен во зле соблазнов и скверн, все почти люди сластолюбивы; помышление сердца человеческого — зло от юности его (Быт. 8,. 21); мало умерщвляющих плотские похоти, и мало таких, которые бы свободно прошли мимо этих мытарств. Большая часть, дошедши сюда, погибает. Власти блудных мытарств хвалятся, что они одни более всех прочих мытарств наполняют огненное родство во аде. Благодари Бога, Феодора, что ты миновала этих блудных истязателей, молитвами отца своего, преподобного Василия. Уже более не увидишь страха." После этого мы пришли на девятнадцатое мытарство — которое носит название — Идолослужения и всякие ереси. Здесь ни в чем меня не испытывали, и мы скоро миновали его. Затем нам встретилось мытарство двадцатое, которое называется мытарством Немилосердия и Жестокосердия. В этом мытарстве записаны все немилостивые, жестокие, суровые и ненавидящие. Когда кто не следует заповеди Божией и будет немилосерд, то душа такого человека, придя в это мытарство, подвернута будет разным истязаниям и брошена в ад, и там затворят ее до общего воскресения. Такую душу Бог не милует, так как она ни убогому не подала куска хлеба, ни нищего не пристроила, ни болящего не посетила, не помиловала слабого и обиженного, если не делом, то хотя словом утешительным, и в его горе не поскорбела вместе с ним, но, наоборот, такая душа все противоположное совершала. Когда мы пришли сюда, князь сего мытарства показался мне весьма и весьма жестоким, суровым и даже унылым, как будто от продолжительной болезни. Он плакал и рыдал; казалось, что он дышит огнем немилосердия. Слуги его подлетели ко мне, как пчелы, и начали меня испытывать, но, не нашедши ничего, они отошли; мы же веселые и радостные отправились дальше. И вот приблизились к вратам небесным; вошли в них, радуясь, что благополучно прошли горькие испытания в мытарствах. Врата эти были, как хрусталь, а здания, которые здесь находились, блистали, как звезды. Стоявшие тут юноши в золотых одеждах с радостью приняли нас, увидевши, что душа моя избежала горьких испытаний воздушных мытарств... Когда мы шли внутри неба, веселясь и радуясь о спасении, вода, бывшая над землей, расступилась, а позади снова соединилась. Пришли мы на одно страшное место; в нем были юноши очень красивые, в огненных одеждах. Они, увидев, что ангелы несут меня, встретили, радуясь тому, что душа моя спасена для царствия Божия; они шли вместе с нами, пели Божественную песнь. Когда мы шли, то облако спустилось на нас, а затем другое; пройдя еще немного, мы увидели высоту необъяснимую; на ней был престол Божий, весьма белый, просвещающий всех предстоящих пред ним. Вокруг него стояли юноши весьма красивые, блиставшие, одетые в красные одежды, и что тебе, чадо мое Григорий, рассказать об этом..? Все там находится такое, что невозможно ни понять, ни объяснить; ум омрачается недоумением, и память исчезает, и я забыла, где я нахожусь. Приведшие меня ангелы подвели к престолу Божию, и я поклонилась тут невидимому Богу; затем услышала голос, говорящий: "Пройдите с нею и покажите ей все души праведных и грешных и все обители святых, находящиеся в раю и в преисподних ада, и потом дайте ей покой, где укажет угодник мой Василий". Мы отправились по неведомому пути и пришли в обители святых; что об них скажу? нахожусь в недоумении... Там были различные палаты, искусно и красиво устроенные; конечно они сотворены рукою Божией, как говорится в Писании: "на месте хладне, на месте злачне, на месте покойне". Видя все это, я изумилась, была весьма весела и с радостью на все смотрела. Святой ангел, показывая мне, пояснил: "Это — обитель Апостолов, а то — пророческая и иных мучеников, а другие обители — святительские, преподобных и праведников. Все они по длине и ширине были подобны царскому городу. Когда мы вошли внутрь и очутились посреди этих прекрасных обителей, то святые встретили нас и облобызали лобзанием духовным, радуясь о моем спасении. Затем привели меня в жилище патриарха Авраама и здесь все показали. Все здесь было полно славы и радости духовной, благовонных цветов, мира и аромата. Были здесь палаты различные, устроенные только Духом Божиим. Там мы увидели множество младенцев, ликующих и веселящихся. Я спросила водящих меня ангелов: "Что это за собор светоносных младенцев, ликующих вокруг этого святого старца?" Мне ангелы ответили, что это патриарх Авраам, а собор младенцев — суть христианские младенцы. Затем мы отправились осматривать окрестности рая, которых красоту просто невозможно описать. Если я начну все рассказывать о том, что я видела и слышала, то на меня нападет страх и трепет. Затем меня повели в преисподнюю, где Господь заключил сатану, связав его. Там видела я ужасные муки. Оттуда меня повели на запад, и там я видела такие же страшные муки, которые приготовлены для грешников. Все это показывали мне ангелы, говоря: "Видишь, от каких бедствий ты спасена, благодаря молитвам святого угодника." В страшных муках грешники кричали и молили о помиловании их. Я видела многие мучения, о которых тяжело и рассказывать. Когда мы прошли все это и рассмотрели, то один из ангелов, сопровождавших меня сказал: "Знаешь, Феодора, что в мире есть обычай: в 40-й день после смерти оставшиеся в живых творят память по умершим; так вот там, на земле, сегодня поминает тебя Василий преподобный. Итак, теперь, духовное чадо мое Григорий, после 40 дней разлучения моей души с телом я нахожусь в этом месте, которое уготовано для преподобного отца нашего Василия. Ты еще в мире и преподобный Василий тоже; он наставляет всех приходящих к нему на пути истины, и, заставляя покаяться, многих обращает ко Господу. Иди за мной, мы войдем во внутренний мой покой, в котором я нахожусь и рассмотришь его. Здесь недавно пред твоим приходом был преподобный Василий. Я пошел за ней, и мы вместе вошли туда. Когда мы шли, то я видел, что ее ризы были белы как снег. Мы вошли во дворец, который был украшен золотом; посреди него были различные деревья с прекрасными плодами и, посмотрев на восток, я увидел роскошные палаты, светлые, высокие. Здесь был большой трапезный стол, на котором стояли золотые сосуды, весьма дорогие, вызывающие удивление. В сосудах этих находились овощи разных сортов, от них исходили прекрасные благоухания. Здесь был и преподобный Василий. Он сидел на чудном престоле. Здесь же возле трапезы стояли люди, но не такие, какие живут на земле, и которые имеют тело, нет! те были окружены как бы солнечными лучами, но только образ человеческий имели они. Когда ели от трапезы этой, то она снова наполнялась, Всем им прекрасные юноши подавали кушанья. Когда кто из возлежащих за трапезой желал пить, то, вливая питье в уста свои, испытывал сладость духовную. Долгие часы они проводили за трапезой. Служившие же им юноши были перепоясаны ремнями золотыми, а на главах их были венцы, сделанные из дорогого камня. Феодора, подойдя к преподобному, молила его обо мне. Преподобный, посмотрев на меня, с радостью подозвал к себе. Яприблизился, поклонился ему, по обычаю, до земли. Он тихо сказал мне: "Бог помилует тебя и простит, чадо мое!.. Он — Всемилостивый наградит тебя всеми небесными благами". Подняв меня с земли, он продолжал: "Вот Феодора: ты так сильно желал ее видеть, и так сильно просил меня об этом; вот ты ее теперь видишь, где она, и какой участи сподобилась ее душа в этой загробной жизни; смотри же теперь на нее". Феодора, с радостью посмотрев на меня, сказала: "Брат Григорий! Милостивый Господь за то, что ты думал обо мне смиренно, исполнил твое желание, благодаря молитве преподобного отца нашего Василия." Преподобный, обратившись к Феодоре, сказал ей: "Иди с ним и покажи сад мой; пусть увидит красоту его". Взявши меня за правую руку, она привела меня к стене, в которой были золотые врата и, открывши их, ввела меня во внутрь сада. Я увидел там замечательно красивые деревья; листья на них были золотые, они были украшены цветами и издавали необыкновенно приятное благовоние. Таких прекрасных деревьев было бесчисленное множество; их ветви преклонялись до земли от тяжести плодов. Меня все это поразило. Феодора, обратившись ко мне, спросила: "Чему ты удивляешься?.. Вот, если бы видел сад, который называется раем, который насадил Сам Господь на востоке, как бы тогда удивился!?... Наверно ты поражен был бы его величием и красотой; этот против рая ничто"... Я умолял Феодору сказать мне, кто насадил этот сад? Подобного я никогда не видел... Она отвечала, что я не мог видеть ничего подобного, так как я нахожусь еще на земле, а здесь все неземное, и жизнь они здесь проводят неземную. Только жизнь, полная трудов и пота, которую проводил преподобный отец наш Василий от юности до глубокой старости, только усиленные молитвы и лишения, какие он переносил, спавши на голой земле, претерпевая часто зной и мороз, питаясь подчас только одной травой, прежде чем вошел он в Константинополь, — только такая жизнь подвижническая послужила на спасение ему самому и чрез него многим из людей: только за такую жизнь и за молитвы подобных подвижников Бог дает в загробной жизни эти обители. Кто в земной своей жизни много переносит скорбей и напастей, кто оберегает строго заповеди Господни и в точности выполняет их, тот получает награду и утешение в жизни загробной. Святой псалмопевец Давид сказал: "плоды трудов своих снеси." Когда Феодора сказала, что жизнь на небе отличается от жизни земной, то я невольно осязал себя, как будто желая узнать, во плоти ли я еще и, конечно, убедился в этом. Чувства и помыслы мои были чисты и дух мой радовался всему увиденному мною. Я захотел возвратиться во дворец теми же вратами, чрез которые вошел. Войдя туда, я за трапезой никого не нашел. Поклонившись Феодоре, я возвратился домой, и в это самое мгновение я проснулся, и размышлял: где я был, что было все то, что я видел и слышал. Вставши с одра своего, я отправился к святому Василию, чтобы от него узнать, было ли это видение от Бога или от бесов. Придя к нему, я поклонился до земли. Он благословил меня, приказал сесть вблизи себя и спросил: "Знаешь ли, чадо, где ты был в эту ночь?" Представившись незнающим, я отвечал: "Нигде, отче, я не был, — я спал на своем одре." Преподобный сказал: "Верно: ты действительно телом почивал на своем одре, но духом ты был в другом месте и знаешь все, что показано тебе в эту ночь. Ты видел Феодору; когда ты подходил к вратам небесного царства, она тебя встретила с радостью, ввела внутрь этого дома, показала тебе все, рассказала о своей смерти и о всех мытарствах, которые прошла. Не по моему ли велению ты пошел во двор, где видел чудную трапезу и дивное устройство ее; не ты ли видел там овощи: какова их сладость, каковы цветы, каково питье, и какие юноши служили у трапезы? Не стоял ли ты, смотря на красоту этих палат?... Когда я пришел, не показал ли я тебе Феодору, которую ты желал видеть, чтобы от нее узнать, что она удостоилась за свою благочестивую жизнь? Не взяла ли она тебя, по повелению моему, и не она ли ввела тебя во святой град?.. Не это ли было в видении твоем в сию ночь?... Как же ты говоришь, что ничего этого не видел?" Когда я это услышал от святого, то уже нисколько не сомневался, что это было не мечтание, что это был не сон, но действительное видение, посланное Господом Богом. Я размышлял сам с собою: как велик у Бога сей праведник, который был там и телом, и душой, и все виденное и слышанное мною он знает? Я прослезился и сказал: "Правда, святый отче, все было так, как ты рассказывал, и я благодарю Человеколюбца Владыку, Господа нашего Иисуса Христа, сподобившего меня видеть все это и наставившего меня прибегнуть к тебе, чтобы постоянно находиться под охраной твоих молитв и насладиться видением таких великих чудес." Святый сказал мне: "Если, чадо Григорий, ты совершишь свой жизненный путь правильно, не уклоняясь от Божественных заповедей, то после смерти злые духи, живущие в мытарствах воздушных, ничего не успеют сделать тебе, как ты сам слышал от Феодоры; пройдя мытарства, ты будешь блажен и будешь принят с радостью там, где был недавно духом и где видел Феодору, где и я, многогрешный, надеясь на Христа, обещавшего мне даровать Свою благодать, думаю получить виденную тобою обитель. Слушай, чадо, что я говорю тебе, но сохрани тайну отца твоего, так как я хочу раньше тебя умереть, а затем уже ты последуешь за мной, спустя долгое время, воспитавши себя в добром деле, как сказал мне Господь. Соблюдай все, сказанное мною, пока я жив, чтобы никто не узнал ничего из слышанного тобой. Ты же, если хочешь потрудиться и мою скромную жизнь не без памяти оставить, как в обычае вообще описывать жизнь тех, которые подвизались в добродетелях, то опиши ее... Опиши собственно не мою жизнь, но ту божественную благодать, которая дана мне Милосердным Господом, которая меня наставляла и укрепляла в течение всей моей жизни, которая давала мне возможность творить не только добрые дела, но и чудеса. Ты воспроизведи все, виденное тобой и слышанное, чтобы и читающим и слушающим все послужило на пользу. Прежде же всего передай в своем писании, что Господь, если захочет, всем содействует и совершает великие чудеса, и об этих-то чудесах, тобой виденных, расскажи все по порядку, чтобы узнавшие прославили Бога, щедрого в благих делах. Береги себя от сетей лукавого во всякое время дня и ночи, пока не призовет тебя Господь." Преподобный, рассказавши мне об этом и еще о многом другом, совершил молитву и отпустил меня. Он имел обычай часто бывать у своих духовных детей, ради духовной пользы их; ведь он был неподражаемый врач: он молитвами исцелял как телесные, так и душевные болезни. Он был и прозорлив: он духом провидел, кто из людей думает тайно сделать кому-либо злое и предупреждал об этом; он был пособником всем тем, которых постигали беды и несчастия; он постоянно заботился о нищих и о сиротах; всем, приходящим к нему с твердой верой в Господа, он давал благие советы и наставления; он утешал скорбящих; он все это делал от чистого, искреннего и любящего сердца.